Геннадий Масликов: "Чем больше депутатов – тем лучше избирателю"

Бывший депутат и экс-спикер Петросовета рассказал об особенностях деятельности народных избранников в советское время и вспомнил, как в 2006 году возглавляемый им 25-й созыв с подачи Сергея Катанандова (на тот момент – главы Карелии) был распущен, и даже голодовка депутатов не помогла.

Наш первый герой - бывший спикер Петросовета, депутат нескольких созывов, человек, поработавший при шести мэрах карельской столицы – Геннадий Масликов.

С Геннадием Александровичем, которому 4 октября исполнилось 76 лет, мы договариваемся встретиться у него дома, в просторной квартире в центре Петрозаводска. Он отмечает, что ему удобно почти в любой день, потому что он уже 11 лет "бездельничает". Хотя до сих пор очень скучает по работе в БСМП, которую возглавлял 17 лет. Когда в 2004 году Масликов дал согласие стать председателем 25-го созыва Петросовета, то внутренне надеялся, что однажды сможет вернуться на любимую работу, несмотря на инфаркт, перенесенный в тяжелые для больницы времена безденежья. Увы, обстоятельства сложились иначе.

Впрочем, разговоры о том, что Геннадий Александрович целыми днями сидит без дела, явно преувеличены. То, что он активный пользователь социальных сетей и в курсе всех событий, происходящих в республике, - не в счет. Масликов уже восемь лет является заместителем председателя Общественного совета по вопросам здравоохранения, который собирается почти каждый месяц для обсуждения наиболее актуальных вопросов. "Министры с нами считаются!" – не без гордости говорит собеседник "Столицы на Онего", добавляя, что нынешний глава Минздрава Карелии на его памяти уже 12-й. "Правда, теперь я работаю бесплатно", - замечает Геннадий Александрович.

К встрече с журналистом он подготовился: раскладывает передо мной депутатские удостоверения разных лет – в закрытом виде все они похожи, но отличия заметны на фотографиях, и немудрено: интересы своих избирателей Масликов представлял без малого 30 лет.

А еще он бережно хранит дома значки, которые тоже с удовольствием показывает.

"Посмотрите, каких только не было в разные созывы. Вот этот – наверное, еще при Катанандове выдали, - говорит он. - А вот на этом (значок в виде флага КАССР – красного, с голубой вертикальной полосой, с серпом и молотом, - прим. автора) написано "народный депутат". Раньше ведь назывался Петрозаводский городской Совет народных депутатов, потом слово "народный" убрали, и стал просто Петрозаводский городской Совет".

- Помните, как впервые стали депутатом Петросовета?

- В 1976 году, в декабре, я пришел на должность заведующего горздравотделом Исполкома Петрозаводского городского Совета, возглавляемого тогда Павлом Васильевичем Сепсяковым. Приехал из Кеми, где пять лет проработал главным врачом. И тогда была мода, что заведующие отделами, начальники управления должны быть депутатами. Сейчас, если на госслужбу или на муниципальную службу пришел, то тебя из депутатов убирают, а тогда было наоборот.

Избрали меня по "закрытому" округу – тогда такие округа были в воинских частях, например. Я еще в Кеми, когда только стал главврачом, точно так же в депутаты избирался. Меня привезли в воинскую часть, тогда еще молодого парня. Я выступил перед солдатами, и они меня избрали. Примерно то же самое было в Петрозаводске. Выборы к тому времени уже прошли, но, видимо, какой-то округ был свободен, и меня по этому округу в депутаты "провели". 

- Сегодня городской Совет Петрозаводска состоит из 28 депутатов, а сколько было тогда?

- Когда я пришел, было 300 депутатов городского Совета. Кроме того, в городе еще было два районных Совета – Ленинский и Октябрьский, в каждом по 225 депутатов. То есть в общей сложности 750 депутатов, и все они были поделены по территориальным депутатским группам, которые очень хорошо работали, потому что была постоянная, еженедельная связь с избирателями. Я входил в группу, которая проводила совещания и принимала население в кинотеатре "Искра", где теперь "Виноград". Допустим, я в четверг дежурю с пяти до восьми вечера – ко мне приходят жители Перевалки, и я записываю их пожелания. Вот пожаловалась бабушка на сгнившую деревянную панель, и я на следующий день звоню депутату от ее округа, чтобы он принял меры. Потом мы собирались и докладывали, кто что сделал.

- А сессии горсовета как проходили: насколько часто, где? Все-таки 300 человек нужно как-то рассадить.

- Во времена Сепсякова, Доршакова и Пещенко сессии городского Совета проводились 4 раза в год, это строго выдерживалось. Длились они несколько часов: допустим, в два часа сессия началась и продолжается до конца рабочего дня. Две сессии обязательно были посвящены бюджету: это утверждение бюджета на предстоящий год и утверждение исполнения бюджета по итогам года. Две другие сессии – профильные. К примеру, рассматривался вопрос о состоянии здравоохранения в Петрозаводске, и я как зав горздравотделом готовил эту сессию.

Аппарата городского Совета тогда не было, и организация сессии – это была ответственность администрации, за данный раздел работы отвечала секретарь Исполкома. При мне это сначала была Романова (сейчас – Филиппова) Валентина Яковлевна, которая стала депутатом в 18-летнем возрасте; потом Евтюкова Людмила Ивановна.

Председателя Совета тоже не было, поэтому сессию открывал председатель Исполкома городского Совета, допустим, Сепсяков Павел Васильевич. Совет избирал председательствующего, который вел заседание, а председатель Исполкома подписывал все принятые решения.

До 1980 года сессии, как правило, проводились в Национальном театре (до декабря 1991 года он назывался Государственный Финский драматический театр, - прим.автора). В декабре 1980 года было сдано в эксплуатацию здание администрации на набережной, и пытались проводить их там, в большом зале. Но было тесно, душно, через две стеклянные стены пекло солнце. Там, может быть, 300 мест и есть, но были ведь еще приглашенные – человек 50-60, и все не помещались. Поэтому перешли обратно в театр.

Дело в том, что к этому зданию со стороны улицы Куйбышева должны были воздвигнуть круглую пристройку, депутатский зал, но эту идею "похоронили".

При Катанандове стало 150 депутатов горсовета, и тогда сессии снова стали проводить в большом зале администрации. А когда число депутатов уменьшилось до 60, то перешли в малый зал, правда, было тесновато. Вот сейчас уже 28 – и есть где развернуться.

- Когда работа эффективнее: когда депутатов больше или когда их меньше? Все-таки вам есть с чем сравнивать.

- Чем больше – тем лучше, потому что депутаты непосредственно связаны с населением. Вот представьте себе 300 депутатов на 280 тысяч населения, то есть один депутат на 900 человек; из этих 900 четверть – дети, а значит, по сути, один депутат на 700 человек. В этом случае можно с каждым пообщаться за время депутатской деятельности, пройти по дворам, поговорить. Сейчас же получается, что один депутат на 10 тысяч населения, и попробуй кого-то узнать. А организовать работу Совета, в котором 300 депутатов, при нынешнем аппарате в 11 человек – вполне реально.

- С кем из мэров вам было наиболее комфортно работать, а с кем, напротив, тяжело?

- Сложно и в то же время интересно было с Сепсяковым. До 1980 года мэрия располагалась в здании МВД: Исполком городского Совета занимал полтора этажа. Кабинет Павла Васильевича был на втором этаже, как и мой кабинет зав горздравотделом. Сепсяков все знал, был в курсе всех дел и конкретно с каждого спрашивал. Если поругал, так ясно за что. Его и уважали, и побаивались.

С Доршаковым я чуть-чуть поработал. С Пещенко было работать хорошо, он спокойный. Потом пришел Катанандов. Надо отдать должное, в депутатские дела он, когда был мэром, меньше вникал. У него был первый зам, Лебедева Татьяна Владимировна, которая занималась Советом.

После Катанандова пришел Демин. Что мне очень понравилось, он каждую неделю, по четвергам, собирал за круглым столом председателей депутатских комиссий. Повесил в кабинете доску, писал на ней, рисовал... У него было хорошее общение с депутатами, с ним легко было работать.

С Масляковым вначале было очень тяжело, но потом мы с ним помирились.

- Помните историю, как вы, будучи спикером Петросовета, предложили мэру Виктору Маслякову заготовить сено для лошадей, потому что он не хотел вам давать служебный автомобиль?

- Да, было дело (смеется, - прим. автора). Тогда у нас водителей в штате не было, и машину выделяло автохозяйство мэрии. "Волга 3102", которая использовалась предыдущими председателями городского Совета, вышла из строя, и я оказался без автомобиля. Если какое-то совещание – все приезжают на машинах, а председатель горсовета – на троллейбусе или пешком или кого-то просит, чтоб подвез. Я приходил к руководителю аппарата администрации Юрию Дмитриеву: "Юра, решите вопрос". Потом приходил к Маслякову, даже писал ему письмо, на что получил ответ, что все машины заняты. Тогда я написал еще одно письмо. Мол, уважаемый Виктор Николаевич, благодарю вас за обстоятельный ответ, наверное, Петрозаводский городской Совет станет единственным в России, где вынуждены передвигаться по городу на гужевом транспорте, осталось только купить лошадь и заготовить корма.

- И в итоге Петросовет сам купил себе два автомобиля Hyundai. Успели поездить?  

- Успели, но недолго. Нам сказали, что машины, которые мы купили за счет экономии бюджетных средств, были приобретены с нарушениями, поэтому их пришлось продать, естественно по более низкой стоимости. Но я считаю, что нас просто подставили. Тогда уже было решено, что нас надо разгонять. Каждое лыко в строку, как говорится.

- Почему было принято решение о роспуске 25-го созыва?

- Большинство депутатов горсовета были против того, чтобы мэра Петрозаводска назначали, на чем настаивал Сергей Леонидович Катанандов. Это был основной мотив, потому что обострились взаимоотношения между Катанандовым и Масляковым.

- Хотя формально Совет разогнали за неработоспособность.

- По положению мы должны были провести за два с половиной года, что мы проработали, 9-10 заседаний, а мы провели 38! Мы не сорвали ни одной плановой сессии, рассмотрели 386 вопросов. То есть работали достаточно напряженно. Такие вопросы, как, например, бюджет Петрозаводска, утверждали всегда своевременно. Потому обвинения в том, что мы неработоспособный Совет, были несостоятельны.

Совет был очень хороший, разношерстный, разносторонний: были представители от школ, от СМИ, были врачи, строители, бизнесмены. Совет мог профессионально решать любые вопросы. Активно работали постоянные комиссии, консультативный совет… Демократизация была полная.

- Сегодня сложно представить ситуацию, чтобы депутаты в знак протеста объявили голодовку, а в истории 25-го созыва такой факт есть. Расскажите, как это было. 

- Протестуя против роспуска, 11 депутатов городского Совета объявили голодовку, которая продолжалась недели полторы, прямо в помещении администрации, в 201 кабинете. Катанандов даже в какой-то момент потребовал, чтобы мэр убрал голодающих оттуда. Сам я не голодал, потому что до этого перенес инфаркт Миокарда и операцию на сердце. Но я каждый день общался с голодающими, проводил с ними по полдня. Как они себя чувствовали? Нормально. Сельменскому только худо стало, его на консультацию в больницу свозили, а остальные все ребята здоровые, молодые, нормально перенесли. Хотя внимание на голодовку особо никто не обратил, наоборот, сказали: мол, кончайте придуриваться. Моисеев, который тогда возглавлял республиканский комитет по организации местного самоуправления, назвал это шантажом государственной власти.

- Обидно стало, когда поняли, что все усилия тщетны?

- Конечно, потому что до последнего была надежда, что нас не разгонят. Я подписывал письма – в Госдуму, заместителю председателя Сергею Николаевичу Бабурину, в Союз городов Центра и Северо-Запада России Виктору Волончунасу. И они написали Левину и Катанандову, что нельзя нас распускать. В газете была моя статья, что роспуск городского Совета – это удар по "Единой России". Мы много писали, возражали, но, тем не менее, нас распустили. А потом пришел другой состав городского Совета и уже впрямую потребовал отставки Катанандова.

- Какие принятые на сессиях решения вы для себя считаете наиболее важными?

- Сейчас сложно сказать. Много было живых вопросов… Я считаю, что мы более осторожно подходили к структуре власти. А сейчас – сами видите, даже на уровне республики, - как она меняется. Раньше в правительстве – вот я работал 4 года в Совете министров – была четкая сложившаяся структура. В мэрии Демин придумал четырехуровневое управление, ввел в структуру понятие "департамент". Я говорю: "Андрей, нельзя, три уровня – это максимум". Отдел, заместитель председателя Исполкома и председатель. Так было при Сепсякове, при Доршакове, при всех. Так было в правительстве, и было ясно, с кого за что надо спрашивать. Сейчас же настолько структура непонятная: полным-полно министерств и комитетов, у которых дублирующие функции, и неизвестно, с кого за что спросить. А раньше было понятно. У меня телефонный справочник тех лет сохранился, я хотел отдать его Артуру Олеговичу Парфенчикову, чтобы он посмотрел, какая была структура – управляемая, подотчетная главе…

Записала Лида Панасюк